О чём говорят песнопения Рождества.
Часть 1.
Вот и наступает великий праздник Рождества Христова, заканчивается долгий Рождественский пост. В церковных службах тема грядущего праздника постепенно занимает всё больше и больше места, вытесняя остальные. Прислушаемся к тому, что поется в эти дни в храмах.
Раньше всего, в самом начале поста, начинают петься ирмосы (начальные куплеты) Рождественского канона: «Христос раждается – славите! Христос с небес – срящите (встречайте)! Христос на земли – возноситеся! Пойте Господеви вся земля, и веселием воспойте, людие, яко прославися!» Эти слова, дышащие ликованием встречи с Господом, написал в VIII в. св. Косьма Маюмский, друг св. Иоанна Дамаскина (автора второго Рождественского канона). Он переложил на музыку слова из проповеди свт. Григория Богослова: «Христос рождается – славьте! Христос с небес – выходите навстречу! Христос на земле – возноситесь! «Воспойте Господу, вся земля» (Пс.95:1)! И скажу обоим в совокупности: «да веселятся небеса, и да торжествует земля» (Пс.95:11) ради Небесного, потом Земного! Христос во плоти – с трепетом и радостью возвеселитесь, с трепетом по причине греха, с радостью по причине надежды… Опять рассеивается тьма, опять является свет; опять Египет наказан тьмой, опять Израиль озарен столпом. Люди, сидящие во тьме неведения, да «видят великий свет» ведения (Мф.5:16). «Древнее прошло, теперь все новое» (2Кор.5:17)».
Однако эту новизну не все оказываются готовы принять. В особой службе Царских часов Рождественского сочельника мы видим полный драматизма тропарь, передающий сомнения Иосифа: «Сия глаго́лет Ио́сиф к Де́ве: «Мари́е, что де́ло сие́, е́же в Тебе́ зрю? Недоуме́ю, и удивля́юся, и умо́м ужаса́юся; о́тай у́бо от Мене́ бу́ди вско́ре. Мари́е, что де́ло сие́, е́же в Тебе́ ви́жу? За честь – срамоту́, за весе́лие – скорбь, вме́сто е́же хвали́тися, укори́зну ми принесла́ еси́. Ктому́ не терплю́ уже́ поноше́ний челове́ческих, и́бо от иере́й из Це́ркве Госпо́дни я́ко непоро́чную Тя прия́х, и что ви́димое?» [Перевод: Так говорит Иосиф Деве: «Мария, что это за дело, которое в тебе вижу?! Недоумеваю, и удивляюсь, и умом ужасаюсь – скройся от меня скорее! Мария, что это за дело, которое в тебе вижу?! Вместо чести – срамоту, вместо веселья – скорбь, вместо похвалы укоризну ты мне принесла. Не могу уже больше терпеть поношений человеческих, потому что от священников из церкви Господней принял я тебя как непорочную – и что вижу?!»] Так и предстают перед глазами Иосиф, отчитывающий Марию, и Пресвятая Дева, поникшая и не знающая, что отвечать, потому что Она понимает: её слова о непорочном зачатии будут выглядеть как попытка отрицать очевидное (не случайно в тексте песнопения трижды повторяются слова «зрю, вижу, видимое«).
Впрочем, сомнения Иосифа, как мы знаем из Евангелия, не остались без ответа. В службе вмц Анастасии Узорешительницы мы слышим стихиру, где уже Дева обращается к Своему Обручнику: «»Не дря́хлуй, Ио́сифе, зря мою́ утро́бу: узри́ши бо ражда́емаго от Мене́, и возра́дуешися, и я́ко Бо́гу поклони́шися, Богоро́дица глаго́лаше ко Своему́ обру́чнику, хотя́щи роди́ти Христа́. Сию́ воспои́м, глаго́люще: ра́дуйся, Обра́дованная, с Тобо́ю Госпо́дь и Тебе́ ра́ди с на́ми»». [Перевод: «Не унывай, Иосиф, видя моё чрево, потому что увидишь Рождаемого от Меня, и возрадуешься, и поклонишься [Ему] как Богу» – говорила Богородица Своему Обручнику, готовясь родить Христа. Её будем воспевать, говоря: «Радуйся, Обрадованная, с Тобою Господь и благодаря Тебе – с нами!»]. Наконец, получив во сне весть от Ангела, Иосиф окончательно убеждается в невиновности Марии и сам становится проповедником чуда: «Ио́сифе, рцы нам: ка́ко, Ю́же от святы́х прия́л еси́, Де́ву непра́здну приво́диши в Вифлее́м? Аз, рече́, проро́ки испыта́х и, весть прие́м от А́нгела, уве́рихся, я́ко Бо́га роди́т Мари́я несказа́нно; Ему́же на поклоне́ние волсви́ от восто́ков прии́дут, с да́ры честны́ми служа́ще. Воплоти́выйся нас ра́ди, Го́споди, сла́ва Тебе́». [Перевод: Скажи нам, Иосиф, как ты Деву, Которую принял от святыни, проводишь в Вифлеем беременной?! «Я – говорит – изучил пророков и, приняв весь от Ангела, убедился, что Мария необычайно родит Бога, к Которому с востока для поклонения придут, служа, волхвы с драгоценными дарами». Воплотившийся ради нас Господи, слава Тебе!»]
Среди всеобщего торжества и ожидания праздника особенно остро звучат скорбные песнопения службы Сочельника. Одно из них повествует об избиении Вифлеемских младенцев: «Удивля́шеся И́род, зря волхво́в благоче́стие, и, гне́вом побежда́емь, ле́та испыта́ше разстоя́ния; ма́тери безча́дствуемы быва́ху, и безвре́менный во́зраст младе́нцев го́рце пожина́шеся, сосцы́ ссыха́хуся, и исто́чницы мле́чнии удержава́хуся, ве́лие бя́ше лю́тое. Те́мже благоче́стно, ве́рнии, соше́дшеся, поклони́мся Христо́ву Рождеству́». [Перевод: Поражался Ирод, видя волхвов благочестие, но, гневом побеждаемый, точно время прошедшее рассчитывал; матери детей лишались, и несозревшие возрастом младенцы горестно сжинались, сосцы иссыхали, и потоки молока иссякали, великий был ужас! Мы же, верные, сойдясь благоговейно, поклонимся Христову Рождеству]. Скромный евангельский рассказ дополняется щемящими сердце подробностями. Яркость образов усиливается тем, что тропарь этот поется на самый редкий 7-й глас, который иначе называется «тяжким», используется в основном для песнопений скорбных, трагических и чаще всего звучит на Страстной Седмице, по образцу которой составлена служба Сочельника.
Другая параллель со Страстной Седмицей – это тропарь, являющийся перифразом одного из центральных песнопений Великого Пятка – «Днесь ви́сит на Древе»: «Днесь ражда́ется от Де́вы руко́ю всю содержа́й тварь, пелена́ми, я́коже зе́мен, повива́ется, и́же существо́м неприкоснове́нен Бог. В я́слех возлежи́т утверди́вый Небеса ́сло́вом в нача́лех, от сосце́в млеко́м пита́ется, и́же в пусты́ни ма́нну одожди́вый лю́дем, волхвы́ призыва́ет Жени́х церко́вный, да́ры сих прие́млет Сын Де́вы. Покланя́емся Рождеству́ Твоему́, Христе́ покланя́емся Рождеству́ Твоему́, Христе́; покланя́емся Рождеству́ Твоему́, Христе́: покажи́ нам и Боже́ственная Твоя́ Богоявле́ния». [Перевод: Сегодня рождается от Девы Держащий в руке всё творение, пеленами, как живущий на земле, пеленается Бог, неприступный по существу. В кормушке лежит Утвердивший словом Небеса вначале <при творении мира>, от сосцов молоком питается Пославший манну своему народу в пустыне, волхвов призывает Жених Церковный, их дары принимает Сын Девы…] . Этот удивительный, пронзительный тропарь состоит из параллелей, показывающих нам масштаб добровольного обнищания Бога. Бог, Творец мира, Властитель всего, что есть на свете – и не нашлось Ему даже кроватки, Он лежит в яслях – кормушке для скота. Господь, дающий всем жизнь, могущий даже в пустыни питать целый народ в продолжение 40 лет – и вот Он Младенец, совершенно беспомощный, не способный и дня прожить без материнского молока. Но этими параллелями не исчерпывается глубина тропаря. Он обращает нашу мысль сразу к двум праздникам: во-первых, к Великому Пятку и Пасхе, показывая, что само по себе Рождество для Бога – это не величие, а умаление, обнищание, – а также что рождается Христос на земле с одной целью – быть распятым. Здесь как бы соединяются начало и конец Его земного пути. Младенческие пелены предвозвещают пелены погребальные (недаром на православных иконах ясли по форме напоминают гроб). Во-вторых, окончание тропаря отсылает нас к Богоявлению, напоминая о древней связи этих праздников, когда они совершались в один день. И хотя позже они разделились, чин богослужения у них остался совершенно одинаковый, это праздники-близнецы в церковном календаре.
Продолжение следует….
Автор: Мария Мелехина.
